– Встретимся чуть позже, проводишь меня к реке, – Огнепляс подарил Волноходу вопросительный взгляд и фыркнул в усы, заметив на его морде отблески недовольства и тяготы. – Мне нужно пополнить запасы трав, вдвоём унесём больше, – отвернувшись, он проверил близлежащую кладку кошачьей мяты, заботливо укутанную в листья плюща. – Возьмём с собой какого-нибудь неприкаянного оруженосца, чтоб не засиживался в лагере. Если повезёт, и сможем где-нибудь откопать можжевельник – я лично потом поймаю тебе жирную сойку, чтоб ты ел её и чувствовал, какова на вкус моя любовь.
– Пресная и хрустящая? – саркастично приподнял брови Волноход.
– Маленькая, но питательная, – невозмутимо парировал Огнепляс, не оборачиваясь. Волноход на это вздорно фыркнул и вышел из палатки, взмахнув хвостом невиданной пушистости напоследок. Целитель же, дёрнув уголком рта, вытащил из другой кладки несколько листьев мелиссы, встряхнулся, пораскидистее взъерошив шерсть, и направился прочь, огненным всполохом исчезая в белоснежной наружности.

Наружность встретила его ослепительным снегом, ярким солнцем, игравшим бликами на сугробах, и крепким морозом, который учтиво окутал Огнепляса, не пробираясь внутрь его плотной шкуры. Ступив на снег лапами, Огнепляс ощутил волну дрожи, пробежавшую от живота до самого горла: в его палатке было тепло, несмотря даже на промерзшую вокруг землю. Там раненым после стычки с бобром соплеменникам спалось гораздо лучше, потому он переселил туда всех, кого смог. Снова встряхнувшись и покрепче впившись зубами в свою ношу, целитель кинул взгляд на небо и неторопливой рысцой направился в детскую.

Здесь – стоило хотя бы нос сунуть внутрь – стоял тяжёлый, прогретый дыханиями воздух, пахло тёплыми шерстяными шкурками, и слышны были котячья возня и нестройное мурчание королев. Хитро прищурившись, Огнепляс осмотрел всех присутствующих, прежде чем учтиво подать голос:

– Приветствую. Сейчас я всех осмотрю. К завтрашнему дню погода испортится, поэтому я заранее принёс вам мелиссы: возможно, сможем предупредить головную боль.

Какое бы горе ни случалось в племени – а падать духом целителю было запрещено. Это была непреложная суть бытия лекарем. Поэтому Огнепляс не позволял себе упадка, ровно как и не показывал того, как сильно его ранила смерть Зной-Звезды. Он обязан был сохранять спокойствие. Его невозмутимость и трезвость ума были заразны, и он щедро делился ими с племенем.

Ловко уворачиваясь от котят, уже успевших проснуться и так рьяно желавших поймать его за лапы и хвост, Огнепляс ненавязчиво, но тщательно осмотрел и опросил королев, потом безошибочно определил в пёстрой реке маленьких тушек двух конкретных малышей, мучавшихся вчера навязчивым насморком – и их проверил тоже. Убедившись, что симптомы исчезли, целитель довольно повёл плечами и присел рядом с одной из королев, чтобы перевести дух, собраться с мыслями и отправиться дальше. Ему ещё нужно выловить на поляне какого-нибудь оруженосца или юного воителя, чтобы попросить его позаботиться о том, чтобы в детскую было принесено достаточно еды для сытного завтрака: кормящим матерям нужно много сил и тепла.
Кошка, к которой он подсел, подняла на него взгляд.

– Твои детки так быстро растут, – заметил Огнепляс простодушно, усталым взглядом осматривая палатку. – Небось так и ждут возможности, чтобы выскользнуть из палатки сразу в объятия суровых наставников, навстречу бесконечным тренировкам и охотам?..

Наблюдая за вознёй котят, Огнепляс умилённо щурил глаза, ничем более не выдавая нахлынувшего на него прилива нежности. Сейчас, нёсший на своих плечах огромную ответственность, он нередко вспоминал их с Волноходом детство: такое же беззаботное поначалу, яркое. Он помнил, как умиротворённая Зной-Звезда лежала, приглядывая за ними из-под полуопущенных век. Помнил, каким тёплым был её бок, каким шершавым был язык, как она скуповато, но всё же позволяла себе проявлять материнскую нежность.
Как они с братом выглядывали из палатки, и как усы у них восторженно дрожали, стоило им увидеть на главной поляне кого-нибудь из воителей. Хорошо отпечаталось в памяти желание поскорее вырасти, выбраться наконец наружу, показать себя небу и звёздам.

Всё это было так свежо в памяти Огнепляса, словно не прошло от этих событий ни единого рассвета. И когда суровая реальность пыталась выдернуть его из воспоминаний, Огнепляс ей не поддавался: даже смерть Зной-Звезды, полоснувшая его когтями по сердцу, не могла сбить его с лап. Огнепляс смотрел в прошлое, а видел будущее: разношёрстные котята, что суетились вокруг него, словно пчёлки, были его надеждой – и надеждой всего племени. Никто не сможет вечно ходить по земле – будь у него одна или целых девять.

«Но жить ты будешь всегда, – коротко улыбаясь, подумал Огнепляс. – Там – и в моём сердце. Пока я помню своё прошлое – я буду видеть и будущее. А ты подскажешь мне, если я вдруг что-нибудь упущу».

Голос утомлённой королевы позвякивал гордостью: Огнепляс слышал её и впитывал, словно сухая почва. Он точно так же испытывал гордость за малышей, как и их мать. Его никогда не одолевало желание завести собственных детей: и без того он был опекуном для многих.
Он говорил с королевой, а сам с потворством рассматривал каждого котёнка. И когда его взгляд остановился на Лебедёнок – Огнепляс ей без улыбки подмигнул.
– Надеюсь, Ярозвёзд доверит твою дочь лишь тому наставнику, который будет действительно достоин её, – насмешливо пробормотал он, склонив голову вбок. – Если он вдруг засомневается – обещаю, я ему намекну.

Всем нужно было жить дальше. Даже тем, кто жизнь без кого-то другого не видел совсем. Может быть, Волноходу пора кого-нибудь обучить?

– Огнепляс, – прорезался вдруг голосок.

Целитель приподнял рыжие брови.
– Да, птичка моя? Что такое? – с нарочитым вниманием он склонился поближе: это Лебедёнок звала его. Она смотрела в ответ на целителя так, словно решилась на поступок, который мог бы в то же мгновение изменить её жизнь. 
– Можно тебя на пару слов?

Удивлённый хмык чуть было не пробился сквозь плотно сжатые губы. Огнепляс искоса глянул на королеву, не разгибаясь, а затем снова забормотал, улыбчиво провожая взглядом деловито зашагавшую прочь Лебедёнок:
– Как всё серьёзно!.. Мне нравится деловой подход.
Он ободряюще кивнул кошке, а сам неторопливо направился следом.

– Не торопись, – сказал спокойно, нагоняя Лебедёнок у входа. – Снаружи очень холодно. Сядешь ближе ко мне.
Огнепляс не врал: несмотря на крепкий мороз, небо обещало потепление, а значит – сырость, которая принесёт за собой промозглый ветер. Усевшись на выходе из палатки – так, чтобы лишние уши их не услышали – Огнепляс, непримиримо обвил Лебедёнок хвостом и прижал к себе.
– Мама не похвалит меня, если ты заболеешь, – мурлыкнул снисходительно. – Ну, рассказывай. Что у тебя за секрет?

Отредактировано Огнепляс (2024-05-07 19:03:15)

– Случайно, – усмехнулся Огнепляс. – По крайней мере, так мне сначала казалось.

Он прекрасно помнил тот день, когда Совятник вдруг преподнёс всему племени неожиданную весть: не котёнок будет его учеником, не оруженосец, а воитель. Сын предводительницы, много лун назад получивший своё воинское имя, давно смирившийся с мыслью, что вынужден будет всю жизнь не знать своего предназначения, не видеть цели, не желать к ней идти. Огнепляс! Его имя из уст Совятника звучало тогда чужеродным, неуместным в монологе о целительстве. Оно грянуло, словно валун рухнул в глубокую реку – и всеобщее удивление заставило шерсть у Огнепляса на загривке встать дыбом.

Он сомневался (как и всегда). Всё выглядело так, будто Предки сжалились над ним, неприкаянным, и решили сделать ему подачку. Или, может быть, даже сам Совятник его пожалел – и решил подделать знак звёзд.

– Я был уже взрослым воителем, когда вдруг узнал, что мне предназначено стать целителем. Совятник выбрал меня в ученики, когда мне было двадцать семь лун. Совсем недавно, как ты понимаешь... – Огнепляс глянул вниз, чтобы встретиться с Лебедёнок взглядом. – Какое-то время, ещё в детстве – и в бытности оруженосцем, – я был частым гостем в его палатке. А когда много общаешься с целителем – постепенно сам начинаешь кое-что понимать. Я знал очень мало (не то что Совятник, конечно) и никогда не испытывал особого интереса к травам, но Предки распорядились моей судьбой – и я просто поплыл по течению. Я всегда так делал – и делаю до сих пор. В конце концов, они оказались правы: целительство действительно стало... – он замялся, пытаясь подобрать подходящее слово. – ...моим. Моим делом, моей отдушиной. И эта история научила меня тому, что иногда нужно просто проявить терпение. Если ты заблудился во тьме – подожди рассвета, и он осветит твой путь.

Лёгкий порыв ветра, проносясь мимо палатки, на секунду занырнул внутрь. Шерсть Огнепляса всколыхнулась. Он распушился, как продрогший воробей, и покрепче оплёл Лебедёнок хвостом.

– Мне пришлось много учиться, за короткий срок перенять хотя бы большую часть того, что знал Совятник. И научиться общаться с Предками. Видеть их знаки, подсказки... Догадываешься, наверное, птичка, как сильно я сначала противился этому? – губы Огнепляса тронула кроткая улыбка. Он отвёл взгляд, устремив его вперёд. – Но ко всему можно привыкнуть. Как только у меня начало получаться, я ощутил, что к излечению у меня есть какая-то тяга. Мне нравится помогать. Нравится видеть, что я не зря вкладываю во что-то свои силы. Раньше я не видел смысла в себе самом. Теперь вижу. Ощущаю свою нужность, свою причастность.

«И почему-то мне так легко в этом признаваться...»

– Почему ты спросила? – мягко спросил Огнепляс, выдержав паузу. – Моя очередь слушать.

Отредактировано Огнепляс (2024-05-12 00:49:55)

– Моей? – Огнепляс в изумлении поднял бровь. – Почему?

Он даже не задумывался пока всерьёз об учениках. Не совсем понятно было, как быть. Ждать ли ему знака от Звёзд? Или он сам должен почувствовать, что пора ему выбрать себе преемника? Наверное, было бы правильно заранее воспитать себе достойную замену, ко всему её подготовить и быть потом спокойным за будущее племени. Знать, что вырастил надёжного преемника, который способен будет справиться со всем. Но выбирать себе ученика среди маленьких котят? Совятнику, наверное, было проще.

Но, может быть, это испытание для него самого? Тогда пасовать здесь нельзя.
– Не об этом ли говорила твоя мама? – хитро прищурившись, спросил Огнепляс. Всё ему стало понятно: вот что за маленький секрет. «Что ещё вы от меня утаили?» – Кажется, теперь я понял её намёк.

Он не показывал своих сомнений: не хотел расстраивать Лебедёнок. Но ведь не каждый день котята изъявляют желание учиться целительству: это сложное, скучное дело, и столько усидчивости тут нужно, сколько не наберётся иногда и с пятерых лучших охотников племени. С чего она вдруг решила? И понимает ли, что её ждёт?

Огнепляс глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, выдохнул тяжко и монотонно заговорил:
– Я не говорю тебе «нет», Лебедёнок. И не скажу тебе «да», пока не буду уверен в своём решении. Давай немножечко подождём? Мне нравится твоё стремление, нравится, что ты храбрая птичка и не боишься отказа настолько, чтобы не спрашивать вовсе. Это очень ценные качества, и если ты не изменишь своего мнения до шести лун – то я буду знать, что ты терпелива так же, как я, и готова упорно и прилежно учиться. Я обещаю подумать. Согласна на такой уговор?

Отредактировано Огнепляс (2024-05-12 01:19:52)